Ходили по крови и «Ровняли трупы»: как в Гомеле фашисты уничтожили 25 тысяч человек
Проект: "Гомель. История геноцида"
«Немецко-фашистские захватчики за период оккупации Гомеля уничтожили до 140 000 советских граждан, в том числе до 30 000 местных жителей и не менее 100 000 советских военнопленных», – было отмечено в акте Гомельской городской комиссии ЧГК о преступлениях, совершённых немецкими оккупантами. Работал настоящий конвейер смерти. И это длилось два года и три месяца. В апреле 2021 года Генеральная прокуратура приняла решение о возбуждении уголовного дела по факту геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны. В нашем проекте «Гомель. История геноцида», основываясь на документах, предоставленных прокуратурой города Гомеля, мы расскажем, как это было.
Коричневая чума. В городе, поражённом коричневой чумой, пребывание граждан без риска и страха за свою жизнь было невозможно. Жизнь человека зависела от сегодняшнего «душевного» расположения немца, от его прихоти. И люди уходили из Гомеля, покидая жилища и скарб, нажитый честным трудом. Однако распространившаяся, подобно эпидемической заразе, коричневая чума настигала их в пути и физически уничтожала. Так, на шоссе Гомель–Речица были расстреляны шесть советских граждан, дерзнувших покинуть онемеченный город.
– В 1941 году, в октябре, примерно в два часа дня на 10-м километре от Гомеля ехали на подводе двое мужчин, две женщины и двое детей, – свидетельствовал Следственной комиссии очевидец Иван Абрамович. – Навстречу ехали пять верховых немцев, которые их остановили. Повозку подожгли, а гомельчан с детьми отвели метров на 20 в сторону от дороги и всех расстреляли, оставив трупы незарытыми.
Таковы были первые шаги кровожадных фашистских зверей. Так, только в конце 1941–начале 1942 года гитлеровские мерзавцы расстреляли в Гомеле более 2500 граждан еврейской национальности. А свидетель Иван Дробышевский о массовом истреблении советских граждан в лесничестве «Лещинец» заявил: «С ноября 1941 года по ноябрь 1943 года в лесу было расстреляно 20 тысяч человек».
Профессиональные убийцы. Когда фашистские палачи подвозили гомельчан на машинах к месту расправы, они приказывали всем раздеться до нижнего белья. Некоторых раздевали догола и, подводя группами к ямам, направив оружие, заставляли их ложиться вниз лицом, после чего расстреливали. Сопротивлявшихся и защищавших свою жизнь мерзавцы убивали прикладами, нанося по голове удары большой силы. Детей фашистские убийцы, как правило, вбрасывали в ямы живыми, иногда убивали, нанося удары палкой по голове.
По этому вопросу в акте о раскопке могилы от 16 января 1944 года говорилось: «…трупы лежали в яме вниз лицом. Лица закрыты руками. Одна женщина лежала на коленях в полусогнутом состоянии, под ней лежал ребёнок. У четырёх трупов обнаружены на голове кровоподтёки. Огнестрельных ран не установлено. У ребёнка вообще отсутствуют признаки убийства каким-либо посторонним предметом. Данное обстоятельство указывает на то, что людей били тяжёлыми предметами по голове, после чего в беспорядке сваливали в яму, а мальчик был зарыт живым. Трупы находились в нижнем белье, без верхнего платья».
Гитлеровские садисты с хладнокровием и равнодушием профессиональных убийц продолжали гнусное дело. Очевидец зверств Любовь Аксёнова сообщала: «Среди расстрелянных была женщина, фамилии её не знаю. У неё имелся на руках ребёнок возрастом примерно трёх лет, с ней же была девочка лет девяти. Это были её дети. Когда ей предложили раздеться, то она не хотела, обнялась с детьми и стали все сильно плакать. Тогда немецкий солдат и полицейский отобрали у неё ребёнка и бросили на землю, так же бросили и девочку. После этого женщина сняла с себя шубу и вторично быстро обнялись все трое… Лишь после этого она была расстреляна вместе с детьми».
25 тысяч человек истребили в противотанковом рву в лесничестве «Лещинец» и на опушке леса у деревни Давыдовка.
Костры горели двое суток. Тела расстрелянных палачи часто оставляли незарытыми или же прикрывали незначительным слоем земли, вследствие чего трупы растаскивались и пожирались собаками. По этому вопросу очевидец Агриппина Лозовская вспоминала: «Весной 1943 года, идя со своей дочерью полоть просо по "княжескому" лесу, недалеко от деревни Давыдовка (ныне микрорайон Давыдовка), я увидела, как собака что-то разрывает. Отогнав собаку, мы с дочерью увидели яму, наполненную трупами и слегка присыпанную землёй».
Военнопленных и мирных граждан фашисты расстреливали на территории нынешнего парка «Фестивальный», о чём свидетельствует фото 1941 года.
В целях сокрытия следов своих кровавых злодеяний, гитлеровские палачи в октябре 1943 года часть леса вырубили, произвели раскорчёвку, а площадь вспахали и засеяли озимыми. В другой части леса могилы массового расстрела немцы вскрывали, извлекали трупы своих жертв и предавали огню на кострах.
– Место расстрела фашистские изверги стали маскировать, – свидетельствовал очевидец фашистских зверств Иван Дробышевский. – В двух местах разложили большие костры, куда носили расстрелянных и на костре сжигали. Таким путём двое суток жгли тела погибших советских граждан. По распоряжению немецкой власти вся площадь была после распахана и засеяна, так что ямы стали незаметны.
На основании вышеизложенного Следственная комиссия установила, что за время оккупации Гомеля немецко-фашистские захватчики в противотанковом рву возле усадьбы машинно-тракторной мастерской, в лесничестве «Лещинец» и на опушке леса у деревни Давыдовка истребили до 25 тысяч мирных советских граждан, в том числе более четырёх тысяч граждан еврейской национальности.
Забирали даже цветы. Об одном эпизоде уничтожения еврейской семьи рассказал на допросе полицай Феликс Гулевич:
– На Песочной улице ко мне подошёл Слободской и сказал, что я вместе с ним пойду на улицу Быховскую, где нужно забрать ещё две еврейские семьи. Во главе с одним немцем Слободской, Туников и я через 20 минут были уже на квартире. Слободской крикнул: «Собирайтесь!» Женщина в преклонном возрасте спросила: «Куда?» «Не разговаривай!» – крикнул Слободской и вытолкал её на улицу. Другая женщина лет 32 начала собирать вещи, но мы брать их не разрешили.
В это время в квартиру снова вошла старуха и со слезами начала умолять нас оставить её дома, так как брат лежит в постели – болен. Действительно, в комнате на кровати лежал старик лет 60. Не обращая никакого внимания, мы зашли в комнату, немец схватил старика за руки и начал тянуть на улицу. Так как он не в состоянии был передвигаться, то немец решил покончить с ним и произвёл в него выстрел из пистолета. Старик был тяжело ранен и в предсмертных судорогах, истекая кровью, издавал страшные стоны. Так он мучился около 30 минут, а затем его труп я выволок во двор и здесь же закопал. Арестовав ещё одну гражданку, которая жила по соседству, мы повели всех к грузовику.
Затем начался повальный грабёж имущества арестованных. Фашистские прихвостни подводой перевезли все ценности в полицейский участок. Одежда, кровати, диваны, столы, швейные машины, одеяла, матрацы, различная посуда и даже комнатные цветы – всё это было передано в административный отдел областной полиции, частично в магазин и просто разграблено работниками полиции.
– Я «приобрёл» большое зеркало, часть посуды и галоши, – вспоминал Феликс Гулевич. – Слободской взял диван, раздвижной стол, кровать с матрацем, зеркальный шкаф. Урядник Филон – швейную машину, мужские пальто на меху и кровать.
По крови жертв
– Случаи, когда я и Адаменко расстреливали граждан во дворе ГФП (тайной военной полиции), – не единичные, – отмечал полицай Феликс Гулевич. – Во всех случаях, когда, по мнению немца Шперлинга, трупы в яме лежали в беспорядке, я и Адаменко опускались в яму, переносили трупы под одну сторону и только после этого закидывали землёй. Эту работу мы называли «ровнять трупы». При этом в яме нам приходилось ходить по крови своих жертв.
Кровожадные фашистские псы всех без исключения советских граждан перед расстрелом раздевали, занимаясь не только присвоением, но и спекуляцией одеждой расстрелянных.
– Мы почти что за бесценок покупали у немцев различные вещи расстрелянных, выносили их на базар и перепродавали. Так, летом и осенью 1942 года я вместе с Адаменко на «конном базаре» (ныне Центральный рынок) продали полушубок и плащ за 1700 рублей. Тулуп за 1200, второй полушубок за 1800, шинель за 700, сапоги за 800 рублей и дамское осеннее пальто за 1000 рублей. Вообще же, в целях лёгкой наживы торговлей одеждой расстрелянных мы занимались неоднократно, – констатировал Феликс Гулевич. – Осенью 1942 года я снял с двух военнопленных Красной армии шинели и сапоги. А когда повели к яме, с одного из них я снял ватные брюки. После этого их поставили на колени и расстреляли. Участвовал я и в расстреле лейтенанта Красной армии, желавшего сбежать из лагеря. Я оставил его в одном нательном белье. Умирая, он произнёс слова: «Да здравствует Красная армия и товарищ Сталин». Шеф гестапо Лебодан сфотографировал труп, а я и Адаменко закидали его землёй. Переводчик Андрей, говоря о лейтенанте, заметил: «Что ему ни делали на допросе, только и говорит о своей Родине. Это был действительно советский патриот».
Советских граждан, обвинённых в партизанщине, вешали на рыночной площади (ныне Центральный рынок) в Гомеле. 1942 год
Продолжение следует…
Автор фото: Фото предоставлены прокуратурой города Гомеля и из личного архива Юрия ПАНКОВА