10 ужасных дней на болоте: о трагедии 50 тысяч мирных жителей в концлагере Озаричи

80 лет назад был освобождён городской посёлок Озаричи в Калинковичском районе, недалеко от которого гитлеровцы создали три лагеря смерти под открытым небом. За короткое время, с 10 по 19 марта, сюда были согнаны старики, женщины и дети – всего более 50 тысяч человек, из которых не менее 20 тысяч погибли. 

Заражали сыпным тифом.

Лагерь «Озаричи» в Калинковичском районе состоял из трёх оборудованных концлагерей, построенных на замёрзшей болотистой почве. Один из них находился у посёлка Дерть, второй – в двух километрах северо-западнее местечка Озаричи, третий – у деревни Подосинник. Стоит отметить, что это был нетипичный лагерь, никаких построек на его территории не было, узники находились под открытым небом. Единственный способ укрыться от ветра – снимать одежды с умерших и пытаться спасти себя и своих детей. 

Одна из узниц в своих воспоминаниях писала: «В лагерь у м. Озаричи немцы привозили очень много больных тифом. Подъезжали на автомашинах к проволоке и сбрасывали их на снег на территорию лагеря. Я сама видела, как немцы привезли шесть машин с сыпнотифозными, в которых было более 100 человек больных. Многие из них, находясь в бессознательном состоянии, оставались лежать на снегу, и утром следующего дня я видела, что человек 50–55 уже были мёртвыми, а остальные расползлись по лагерю и умирали в последующие дни». 

Узников морили голодом, не давали воды, запрещали разводить костры, медицинскую помощь не оказывали. Бывали случаи, когда люди жевали горькие сосновые иголки, заедая их снегом. «Ночью температура в лагере доходила до минус 15 градусов. Мёртвых просто складывали в отдельные кучи. Сверху чем-то накрывали и своих детей, а чтобы они не замёрзли, их клали на трупы». 

Дети плакали от ужаса.

Одна из узниц Мария Васильевна рассказывала:

– Вокруг болото, несколько рядов колючей проволоки, за ней всё заминировано. Холодно, страшно, темно. Фашисты вкалывали детям возбудитель тифа, чтобы они заражали своих близких, болезнь очень быстро распространилась по лагерю. Люди умирали десятками, сотнями. Их тела сначала сваливали в ямы, а позже перестали. Мы спали рядом с трупами, они были повсюду. Очень страшно это видеть, первое время и взрослые, и дети плакали от ужаса, но потом на слёзы просто не оставалось сил. Помню, как наша мама укрывает папиным пальто самого маленького, годовалого Мишу. Следующее воспоминание – мама, опухшая от голода и заразившаяся тифом, лежит в бреду, почти без сознания, а Мишенька, ещё живой, ползает по ней. 

– Сестра тяжело болела тифом, – вспоминал Николай Захарченко, – и всё просила: «Воды, воды». Шёл снег. Мама собирала снежинки в кружку, потом грела её за пазухой, чтобы дать сестре попить. А ещё вода собиралась в траншеях. Мама как-то отправила меня набрать кружку. Я смотрю: вода розовая – с кровью, ведь рядом убитые были. Дальше раскопал, смотрю – нога торчит, рука торчит. Туалета тоже не было, всё в куче: где сидишь – туда и ходишь. Представьте, какая там была вода и какая там стояла вонь.

А вот что сохранила для потомков газета «Красная Армия»: «...Девочке Нине два года. Она сидит босиком на снегу в одном платье. Голова обмотана тряпкой. У ребёнка почернели ножки от холода и истощения. Она не может даже плакать. Боец взял на руки умирающего ребёнка. Он расстегнул шинель, фуфайку и прижал её к своему телу. Нина не плакала, но плакал боец».

В архиве к снимкам, сделанным в Озаричах армейскими фотографами, сохранились и такие записи: «Горбань Василий, житель деревни Подвидки Паричского района Полесской области, 19 марта 1944 года хоронит своего единственного внука Вову – 1,5 года, который погиб в лагере от голода». «Этой девочке три года. Её зовут Нина. Её мать погибла в лагере от разрыва мины. Нина, оставшись одна, несколько суток ничего не ела. От голода и холода она опухла». В архиве можно увидеть и снимки детей, попавших на лечение в больницы. Среди них 9-летняя Нина Барсук и её 7-летний брат Коля. «Они подобрались к проволоке, где была поставлена вода. Но как только дети прикоснулись к воде, взорвалась мина. Нине оторвало обе ноги, Коле – одну...»

Освобождённые из концлагеря Мария Реченкова с детьми Иваном, Фёклой (на руках) и Аней идут в посёлок Озаричи.

Умирали на ледяной земле.

Утром 19 марта солдаты 65-й армии генерал-лейтенанта Павла Батова вошли в концлагерь «Озаричи». Здесь солдаты впервые увидели измождённых людей, попавших в настоящий ад. Лагерь был обнесён колючей проволокой, вокруг мины, вышки, на которых ещё вчера стояли конвоиры, – деваться узникам было некуда. Голодные люди лежали посреди болота на ледяной земле и медленно умирали. Фашисты действовали продуманно. Уже не надеясь на силу своего оружия, они решили сорвать наступление Красной армии с помощью эпидемии сыпного тифа. Часть согнанных в «Озаричи» людей была больна, от них заражались остальные
– Мы не понесём её в кузов грузовика. Мест мало, в первую очередь спасаем живых, а она мертва, – разговор солдат шёл о женщине, лежавшей на земле.

 Но пожилой человек, с которым говорил красноармеец, не отступал, он нашёл где-то стёклышко и поднёс его к носу женщины. 

– Видишь, стёклышко запотело, значит, дышит, жива, – сказал дедушка. 

– Быстро заносим! – скомандовал офицер, и женщину потащили в машину. 

– А где Вера? Только что рядом была, – растерялся старик. – Внучка моя пропала! 

И нашли маленькую девочку со спутанными волосами и ясными глазками, победившую голод, холод, смерть «Озаричей». Она стояла и смотрела в объектив фронтового фотокорреспондента. 

Журналисты рассказали офицерам о том, как семья Веры Курьян промучилась около двух недель в лагере смерти. Умерла её младшая сестра Оля. Мать, больная тифом, с обмороженными ногами и руками, была на грани жизни и смерти. «Дед укладывал нас, детей, на мать, и накрывал какими-то ветками – всем, что только мог найти. Спали, прижавшись друг к другу, чтобы было теплее», – делилась девочка. Ей навсегда врезался в память и такой случай. В один из дней тётя заметила, что нет на месте старшего брата Веры, Жени. Бросилась искать, опасаясь худшего. И увидела: стоит немецкий конвоир, с аппетитом ест что-то из консервной банки, а Женя обнимает его за колени, чтобы тот хоть что-нибудь оставил. «Конвоир слопал всё и бросил на землю пустую банку. Женя схватил её и пустился наутёк. Брат прибежал к лежащей на земле больной матери, пальцем вымазал все те крохи, что ещё оставались в банке, и начал намазывать ей на губы…» – рассказывала Вера.

Тот не человек, кто это забудет!

Около трёх тысяч воинов Красной армии приняли участие в освобождении узников. Тифозных больных, ослабевших детей и стариков красноармейцы выносили на носилках завёрнутыми в шинели или одеяла, отправляли на карантин, затем по госпиталям. Во время освободительной операции советскими солдатами из лагеря было освобождено 34 110 человек, из них 15 960 детей в возрасте до 13 лет, 13 072 женщины и 4448 стариков. Однако с появлением советских солдат страдания узников не закончились. Уходя, немецкая армия заминировала лагерь, те, кто не услышал предупреждения советских солдат: «Не бежать!», подрывались на минах.

О том дне, когда были освобождены советские узники, в армейской газете 65-й армии «Сталинский удар» корреспондент написал: «Тот не человек, кто это забудет! Это нельзя, невозможно забыть, как облик своей матери и нежное личико своей дочурки. Вы помните, товарищи солдаты и офицеры, наши рассказы о лагере смерти, из которого одна наша часть освободила 34 110 стариков, женщин и детей? История этого лагеря – одно из самых гнусных злодеяний фашистских захватчиков, совершённых в годы войны на белорусской земле».