"Перед новым спектаклем вообще колотун!": артисту Гомельского облдрамтеатра Владиславу Карако 70!

Хотелось бы написать о 50-ти безоблачных годах служения театру, но вот только нужно ли? Настоящая жизнь совсем не идеальна. К светлому примешивается тёмное, за взлётами приходят падения, и даже у самой красивой истории всегда есть изнаночная сторона. Владислав КАРАКО трижды уходил из театра. Аплодисментами сыт не будешь, а мужчина должен кормить семью. Актёр красил фасады зданий, занимался обивкой и ремонтом дверей, но всякий раз возвращался на сцену. Наверное, для того чтобы однажды остаться там навсегда. 

Один из ста. 

Родился Влади­слав Владиславович в деревне Сведское, Речицкого района. Отец был шофёром, мама работала продавщицей в магазине. В 1954-м по комсомольским путёвкам родители поехали в Казахстан и даже получили медали за освоение целинных земель. 

– Рассказывали, урожай в те годы был неимоверный. Огромные поля засевали пшеницей, просом, кукурузой. Всё эшелонами шло на Москву и далее, – вспоминает актёр. – Амбаров не хватало, и когда наступала осень, бурты делали прямо на улице. А в морозы всё сверху поливали водой. Такая получалась крыша. 

Через полгода, заработав копеечку, родители вернулись. Срубили дом, перевезли дом в Речицу. Из деревенской школы мальчик перешёл в городскую. В ней и увлёкся пением. 

– С хором выступал в филармонии. Много хороших песен пели. Вот и поехал поступать в колледж искусств имени Н. Ф. Соколовского. Но не сложилось, увы. Наверное, надо было пробовать в Минск или Москву, – в голосе Владислава Карако звучит сожаление. – Как бы там ни было, не хотелось терять годы. Поэтому открыл справочник и выбрал для себя что-то более-­менее близкое. 

Под руку попался Белорусский государственный художественно-театральный институт, в котором оказался просто сумасшедший конкурс: 100 человек на место! Но деревенский мальчишка прошёл отбор.

– Никогда не был отличником, скорее – крепким хорошистом, – улыбается Владислав Влади­славович. – И когда медалисты в Речице узнали, что я поступил, какие завидки начались, боже мой! Как это? Сколько заплатили? Что давали? А ничего! 

В 72-м студенты сдавали выпускные спектакли. По традиции, существовавшей в то время, в институт съехались режиссёры со всех театров Беларуси – отбирали себе молодняк. Владиславу Карако предлагали и Брест, и Гродно, но выбор пал на Гомель – всё-таки рядом родители. 

– Меня и Алексея Бычкова сразу же заняли в спектакле «Амазонки», но на всякий случай нас подстраховывали два заслуженных артиста, которые здесь работали. После отпуска в августе, возвращаемся, начинаются прогоны, а нам говорят: «Ребята, отдохните. Пусть великие поиграют». Знаете, как обидно было? Паршиво. Так мы первый раз вкусили всю театральную грязь, непорядочность. Ну да Бог с ним – история началась. 

«Артисты – люди бедные».

 В 74-м актёр женился. Прекрасная Кристина Константиновна была в то время в театре помощником режиссёра. 

– Пришёл я сюда после института, а она на ступеньках стоит. Сейчас спорим, кто на кого первый глаз положил. Я говорю: «Конечно, ты». Такой парень приехал, почему бы не полюбить? – смеётся артист. – Теперь супруга заведует труппой. 

– То есть, получается, ваш начальник? 

– Ну, творческий, – закатывает глаза Владислав Владиславович. – Не любит властвовать, но любит порядок. Прежде всего, человеческие уважение и честность. 

Через год у влюблённых родился сын. Молодая семья получила квартиру и стала обживаться. Правда, в первое время не было кровати. В театре в этот период как раз утепляли трубы, использовали для этого прошитые из соломы коврики. Несколько штук актёр и «реквизировал». Положили их на пол и спали. Такая вот советская романтика. 

– В театре я проработал лет восемь. Получал 95 рублей, ну что это за деньги? Артисты – люди бедные, зависимые. Ролей особых не давали, хотя надо было бы, – размышляет актёр. – Всё чего-то ждал. Мы ж все талантливые, все гении, каждый по-своему. Денег нет, в спектаклях не занимают, в кино не снимают. Безделье и тоска донимали, не могу сидеть без дела, я человек рукастый. В общем, уволился. Уехал на фасады. 

Полтора года артист работал строителем. Поднимался на люльке и красил колючую торкретную штукатурку. Там же по радио услышал, что умер Высоцкий. 

Чего греха таить, разница в зарплате по сравнению с Гомелем была ощутимая. Сначала Влади­слав Карако получал 600 рублей, 800, а потом и 1000. Заработав, актёр вернулся к семье и на сцену. 

– Меняются режиссёры, но опять ничего. В 84-м рождается второй сын, первый идёт в школу, нужно то одно, то другое. Нормальные человеческие заботы начинаются. А я просто сижу, – вздыхает актёр. – Снова уехал.

На это раз Владислав Владиславович собрал бригаду и отправился в Россию заниматься ремонтом и обивкой дверей. Но долго вдали от родных тоже ведь не будешь. Продолжил работать руками уже в Беларуси. Наверное, полстраны объездил. А потом в какой-то момент понял, что уже никуда не поедет. Останется дома, останется в театре. Да и роли интересные стали появляться.

• «В чём смысл жизни? Дурацкий вопрос! Да просто жить надо, радоваться. Просто жить и… жить. Каждый день наполнять себя вдохновением. Дарить счастье рядом с тобой живущим людям своим присутствием. Растить детей, любить жену, любить работу, рыбалку – это и есть смыслы жизни. На море поехать, вернуться обгоревшим. А сирень молодую понюхать? Это же тоже смысл жизни! Мёду поесть с огурцом свежим. А ещё лучше с малосольным! Смыслов много, одним словом и не скажешь».

С началом сезона… огородов! 

Говорят, что каждая роль забирает частичку души. И с этим трудно поспорить. Действительно забирает, но при условии, что душа у тебя есть и ты её вкладываешь. 

– Меня привлекает всё. Я всеядный, – уверяет Владислав Карако. – Конечно, отрицательных героев играть сложнее. Встречаются плохиши, которые по натуре гораздо сильнее положительных. Таких сначала нужно раскусить. Бывают очень яркие эпизодические роли. Буквально четыре фразы, но мощный эпизод. Важно, как ты к этому относишься. Должен быть профессионализм на сцене. Человек, который владеет мастерством, не может сыграть в полгубы. 

Каким трудным выдался для театра прошлый год, наверное, и говорить не стоит. COVID сильно ударил по зрителям. Сейчас потихонечку люди возвращаются. Но опять незадача – сезон огородов!

– Это закон жизни, – смеётся артист. – Поэтому и стали делать спектакли по вторникам. В пятницу же – от винта! Никого. Все улетели на дачи. А играть перед полным залом или почти перед пустым – разница большая. И пусть вам не врут. Когда тебя слушают десять человек и тихо – это одно, когда 400 и та же тишина – уже совсем другое. От зрителей идёт энергия. Какое-то ощущение магнетизма появляется. Это то, что одухотворяет. 

Со временем мы все становимся матёрыми волками в своём деле. Чувства притупляются, уходит трепет. И зачастую легко ставим знак равенства между профессионализмом и отсутствием волнения. Но на сцене такая формула не работает.

– Это вещь необъяснимая, как данность настоящего актёра. Без внутреннего волнения никак. А когда новый спектакль, вообще колотун! – уверяет Владислав Владиславович. – В этой роли ты ещё никогда перед зрителями не представал. Считай, впервые выходишь на сцену. Отыграл, зашёл за кулисы – ух, пронесло!

• Через несколько месяцев после окончания театрального института Владислава Карако забрали в армию. Правда, всего на год. Сперва артист был в артдивизионе, где осваивал азы радиосвязи, а потом его перевели в 34-й Гвардейский полк мотопехоты, 2-ю музыкальную роту, где в своё время нёс службу Владимир Мулявин и был создан ансамбль «Алые погоны». 
• – Были и песни, и пляски, и скетчи. Ездили по воинским частям, выступали с концертами. Прекрасное время, – улыбается актёр. – Но и прелести армейской службы вкусил. Успел побывать на учениях. Переплывал на БМП Киевское водохранилище. В лесу ночевали, когда стояли тридцатиградусные морозы. Холодюка, боже мой! Но пережили.

– Пролетели годы, – с грустной улыбкой признаёт артист. – Вот и 70, хотя никакого ощущения, что это мой возраст, вообще нет. Да так, наверное, у всех актёров. Мы ведь в душе дети. Взрослые дети.

«Сейчас о театре не говорят…» 

При Гомельском драмтеатре Владислав Карако без малого 50 лет. Почти полвека, а точнее – всю свою жизнь. За эти годы повидал немало. Только при нём сменилось девять руководителей! 

– Директор – это человек, который должен знать актёров, знать историю театра, ведь это дом, в котором мы живём. А у нас руководители меняются через полтора года. Конечно, это колошматит театр, – не скрывает Владислав Владиславович. 

Вроде и не хочется впадать в уныние, вспоминать, что раньше деревья были зеленее, а колбаса вкуснее, но всё ж никуда не деться от непрошенных сравнений. 

– В 72-м была совсем другая публика. Люди приходили в нарядах, смотрели друг на друга, беседовали. Здесь работало два буфета, а антракт длился 20 минут. Горожане знали всех актёров в лицо! – подмечает собеседник. – А сейчас… сейчас о театре не говорят. Он перестал греметь. Да и за 30 лет сам зритель изменился. Появились мобильники… в общем другой мир. 

В какой-нибудь идеальной киношной истории дело, которым занимаешься, приносит только радость. В нашей, обыденной, приходится мириться и с минусами. А они есть всегда. Умение видеть недостатки, не умаляя при этом достоинств, наверное, и называется мудростью. Что бы ни случалось, артист любит театр беззаветно. И мы сейчас говорим не о здании, а том, что в нём происходит.

– Здесь особая творческая атмосфера. Когда коллектив работает – это единое целое. Один за всех и все за одного. Каждый работает не на героя, а на спектакль, – поясняет Владислав Владиславович. – Такие минуты дорогого стоят. Репетиции, генеральные прогоны – всё это адреналин, который раз за разом возвращает тебя к неповторимому миру под названием «Театр».