Семь километров в кандалах: как фашисты угоняли гомельчан в рабство
«Немецко-фашистские захватчики за период оккупации Гомеля уничтожили до 140 000 советских граждан, в том числе до 30 000 местных жителей и не менее 100 000 советских военнопленных», – было отмечено в акте Гомельской городской комиссии ЧГК о преступлениях, совершённых немецкими оккупантами. Работал настоящий конвейер смерти. И это длилось два года и три месяца. В апреле 2021 года Генеральная прокуратура приняла решение о возбуждении уголовного дела по факту геноцида белорусского народа в годы Великой Отечественной войны. В нашем проекте «Гомель. История геноцида», основываясь на документах, предоставленных прокуратурой города Гомеля, мы расскажем, как это было.
С клеймом ОST.
Немецко-фашистские захватчики, претендовавшие на мировое господство и кичившиеся своей новой «высшей» культурой, показали себя перед всем миром не только кровожадными людоедами, истребляющими целые народы Европы, но и жестокими, безжалостными рабовладельцами.
С первых дней оккупации Гомеля гитлеровцы приступили к массовому насильственному угону советских граждан на каторжные работы в Германию. Этот угон осуществлялся специально созданной биржей труда, имеющей вербовочные отделы, а также немецкими воинскими частями при активной помощи местной полиции и бургомистров.
Путём агитации и широкой рекламы, изображающей райскую жизнь в Германии, фашистам удалось отправить в свою берлогу незначительное количество городского населения. Однако в скором времени от уехавших стали приходить письма, в которых описывались ужасы каторжной работы.
«Работаю вместе с французами, бельгийцами и другими в шахте углекопом. Вот для чего мне понадобилось высшее образование. Ну и жизнь!» – писал своему другу Григорий Бибиков. А вот что сообщала родственникам гомельчанка Гарбузова: «Дорогие родители, дали нам ОST (нашивку-клеймо для рабочих с востока с номером), но мы не знаем, когда его скинем. До свидания! Я уже отжившее существо». «Встаю утром в четыре часа, тружусь до шести вечера, – делилась Надежда Дубровенская. – На работу идти далеко – семь километров, да столько же обратно – очень тяжело. Ходим на работу в кандалах – такие, что невозможно двигаться».
(С собой разрешалось взять только самое необходимое)
«Изуродуйте её!»
О том, как проводилась германскими властями «добровольная вербовка» в Гомеле, подробно рассказывали родные угнанных.
– На бирже труда мою 19-летнюю дочь Людмилу перевели в госпиталь на кухню, – сообщала Следственной комиссии гражданка Мартынюк. – Здесь немецкий офицер, недовольный тем, что дочь не хочет быть с ним близкой, сказал: «Ты гордая девушка, твою гордость исправят в Германии». И записал Люду в список для отправки на чужбину. Два часа дочь не хотела подписывать документ, говоря, что это добровольное дело, а она ехать не хочет. Тогда офицер отвёл её к начальнику биржи труда Гансу Шпицу. Этому подлецу на вид было 50 лет. Он был высокого роста, худощавый, с длинным носом и удлинённым подбородком. Его отличало зверское выражение глаз. Ганс её арестовал, говоря: «Комсомолка, Сталин…» Переводчик объяснил дочери, что если она не распишется, то её вместе с матерью расстреляют. Люда была вынуждена это сделать и уехала в Германию. Я условилась с дочерью вести переписку нелегально, что мне и удалось. В одном из писем она сообщила, что её подругу Ванду хозяин дома, врач-биолог, за то, что сдох кролик, запер в комнате на сутки и покалечил правую руку, мол, не можешь ухаживать за кроликом, я тебя научу.
А вскоре в рабочем отделе Гомеля я встретила девушку 18 лет в порванном платье и обуви. В сентябре 1943 года она тронулась рассудком после избиения её немецкими работницами по просьбе фабрикантши-хозяйки: «Изуродуйте её! Чтобы она не была красива и мой муж не посмотрел на неё».
Как Ирод на троне
– В отправке молодёжи в Германию отличился шеф комиссии по вербовке Фриц Динц, – отмечала гомельчанка Людмила Морозова. – Он пребывал в Гомеле на этом посту около полугода. На просьбы родителей об отсрочке или освобождении детей от поездки он вышвыривал их из кабинета. Матерей, которые целовали сапоги этого зверя, бил ногами в лицо. На гибель посылались дети от 14 лет, со слабым здоровьем, лишь бы только без заразных болезней. А оттуда подростки возвращались без рук, с вырванными губами, сумасшедшие. Эти калеки хотели вернуться на родину и боялись, как смерти, попасть снова в Германию. Много 14–18-летней молодёжи повредилось рассудком из-за недостатка крови. На границе Германии у них брали кровь для немецких раненых.
Помню, как переводчик комиссии по вербовке Никифоров восседал на своём троне, как настоящий Ирод. Письма от увезённых в Германию к родственникам лежали у него по несколько месяцев и часто не доходили до адресатов. На просьбы родителей о помощи он отвечал самодовольно: «Получайте 130 рублей и молчите». А что можно было купить за 130 рублей в то время, когда пуд хлеба стоил 1000 рублей? Отличился и комендант общежития для вербованных – пьяница Папсуев. Он забирал у подопечных часть продуктов, вещи, а потом продавал. Гомельчан перед отправкой держали в лагере и водили под конвоем. В Германию отправляли даже женщин, у которых отнимали грудных детей.
А вот что рассказывала Следственной комиссии гражданка Наталья Мироненко:
– 7 ноября 1942 года моя дочь Мария пришла домой поздно в слезах. На мой вопрос, что с тобой, она ответила: «угоняют в Германию» – и рассказала, что её и ещё пять девчат вызвали в рабочий отдел, что находился на Комсомольской улице, в помещение глазной лечебницы, откуда под конвоем направили на врачебную комиссию. После объявили, что 8 ноября 1942 года им нужно явиться к девяти утра в рабочий отдел. И предупредили, что в случае несвоевременной явки девушки будут расстреляны вместе с семьями.
10 ноября 1942 года под усиленным конвоем немцев 500 человек молодёжи, в том числе и моя дочь, под душераздирающие крики родителей были отправлены на станцию и поездом увезены в Германию.
Ночные облавы.
Всё трудоспособное население Гомеля от 14 до 45 лет обязано было пройти отбор через биржу труда. Постепенно фашисты перестали маскировать угон советских людей «добровольностью». Шеф биржи труда рассылал разнарядки по районам – филиалам биржи, военным немецким комендантам, бургомистрам, старшинам, а в отдельных случаях и старостам деревень с указаниями о порядке подбора граждан для отправки на чужбину. Но так как этим способом не удалось выполнить все поступающие из рабовладельческой Германии запросы, фашисты стали проводить насильственную мобилизацию путём ночных облав во всех населённых пунктах области.
Гитлеровские солдаты и полиция в ночное время врывались в квартиры советских граждан, выгоняя обнаруженное трудоспособное население (включая девушек и женщин в возрасте от 14 до 45 лет), невзирая на их семейное положение, и направляли под конвоем к бирже труда. Таким образом зачастую разбивались семьи: разлучали мужа с женой, отца и мать с детьми, отрывали кормильцев от малолетних и престарелых. Такие приёмы фашистов сопровождались повсюду душераздирающими сценами.
– Люди не подвергались врачебному осмотру, было достаточно их наружного вида. Домой отправляли только полных инвалидов. Не желая ехать в Германию, две девушки выбросились ночью из окна третьего этажа биржи труда и разбились, – вспоминал работник комбината «Спартак» Никита Кукалев. – На следующий день под конвоем около 2500 человек отправили на станцию, где погрузили в товарные вагоны по 50–60 человек. При этом одна девушка тронулась умом.
Погрузив советских граждан, немцы закрыли двери вагонов с зарешёченными окнами на щеколды. Станция наполнилась рыданием. Весь народ в городе ходил как отравленный. При первой отправке была увезена моя 17-летняя родная дочь Евгения Кукалева. Под конвоем доставлялась молодёжь не только из города, но и из районов Гомельской области. Было отправлено ещё две партии молодёжи 1925–26 года рождения. Всего, по моим подсчётам, было отправлено на каторжные работы со всей области не менее 8500 человек.
Продолжение следует…
Фото из Интернета.