К Победе на Т-34: о начале Великой Отечественной войны и фронтовых буднях рассказал ветеран Сергей Леонович

Недавно после реставрации на площадь Восстания вернули её символ – танк Т-34. Именно на таком 80 лет назад освобождал нашу страну Сергей Филимонов. Вероятно, он последний из гомельчан, кто может поведать историю боёв на мощной машине, ставшей символом Великой Победы. О начале войны и фронтовых буднях Сергей Леонович рассказал журналисту «В». 

Гречневый деликатес

– 22 июня 1941 года, окончив восемь классов, я гулял на улице с друзьями и услышал в 12.00 сообщение по радио: «Сегодня в 4 часа утра без объявления войны германские войска напали на нашу страну». Мы тогда не понимали, что нас ждёт. Вскоре сестра ушла на фронт и стала зенитчицей, а я из-за юного возраста остался в маленькой деревушке Борьба примерно в десяти километрах от Ветки. В оккупацию за нашим селением присматривало два полицая. Помню, когда немцы в 1943 году отступали, сожгли всё на свете. Мы тогда в лес убежали, вернулись уже на пепелище и стали жить в землянке, – делится пережитым 98-летний Сергей Леонович. – А потом в деревню пришли наши и записали меня семнадцатилетнего и ещё двоих товарищей в Красную армию. Посадили на поезд и повезли в Нижний Новгород к Волге, где готовили будущих танкистов. В течение четырёх–пяти месяцев я осваивал профессию механика-водителя самого лучшего танка Т-34. Была и общевойсковая подготовка, во время которой нас учили маршировать, обращаться с винтовкой, из которой я на полигоне сделал три выстрела.

– Тяжело давался переход на армейский быт? – интересуюсь у ветерана.

– В учебной части было негусто с едой. Питались мы слабенько. Давали 200 граммов хлебушка, картофельный супчик на ужин, на обед перловую кашу или иногда самую хорошую на тот момент – гречневую. 

– Для вас гречневая каша была деликатесом? – уточняю.

– Ну конечно, – улыбается фронтовик. – Перловый суп был тоже ничего, а вот каша из неё, ой! – морщится Сергей Леонович и добавляет: – Что касается обмундирования, то сапоги у нас носили только офицеры, а рядовые – ботинки с обмотками. Мы не снимали их с ног почти до конца войны. У меня на  обмотках были проволочки, которые я завязывал под коленом, чтобы обмотки не спадали. 

40 минут под обстрелом. 

На фронт под Витебск Сергей Филимонов попал в составе гвардейской 10-й танковой бригады, в которой было 65 танков.

– Помните кого-нибудь из членов своего экипажа? – интересуюсь.

– Имена у всех были простые: Иван, Павел, Сергей – в голове не задерживались, а вот кое-­какие бои я запомнил на всю жизнь. Как-то в наступлении в нашем танке перебило гусеницу. Машина стала, и немцы принялись обстреливать нас из миномётов. Танку-то ничего, а экипажу попробуй выйти наружу, чтобы починить машину. Командир дал мне и заряжающему команду выбраться из люка и починить гусеницу. У нас имелось три запасных трака, прикрученных к передней части танка. Минут сорок мы занимались этим делом под обстрелом. Возможно, за это меня орденом Славы и наградили, – улыбается ветеран.

Июль 1945. Сергей Филимонов на фото в центре.

– Вы были под обстрелом и вас не ранило? 

– Задело только слегка. Осколком шею зацепило, я даже ничего и не понял. Когда шею чесал – побаливало, а через три года выяснилось, что там осколок сидит, который мне благополучно вытащили врачи. 

– Больше у вас ранений не было? 

– В левое плечо получил сильный удар, видимо, от взрывной волны. До сих пор побаливает. 

– А в танковых дуэлях не участвовали? – продолжаю развивать тему. 

– Нет, не приходилось. Против танков врага воевала артиллерия и «катюши», – уточняет фронтовик. –  Немцы ох как «катюш» боялись. Выйдут три–четыре штуки, как гакнут! Ничего от фрицев не оставалось. А мы занимались уничтожением траншей врага. Ударим по укреплениям, потом гусеницами на окопы наедем и давай перемалывать всё, что под нами. Ой, дела, дела были… – вздыхает Сергей Леонович. – Сейчас всего и не вспомнишь. Бойцы совершали каждый день подвиги, которые забывались, потому что новый день приносил новые события, которые затмевали предыдущие. Было даже, что мне хотели присвоить второй орден Славы, да из-за спешки наступления представление к награде затерялось в штабе.  

Кругом гремело, шумело…

– Сергей Леонович, каждый день вы участвовали в боях. Не боялись, что танк могут подбить? – пытаюсь расспросить об эмоциях бойцов. 

– Некогда было об этом думать. Кругом гремело, шумело, а я старался уловить слова нашего лейтенанта: «Давай левее, правее», от которых зависела наша жизнь. Офицер мог кое-как просматривать поле боя через командирскую башенку и был, по сути, моими глазами. Кроме того, наш лейтенант получал от командира бригады по рации указания во время боя. Их тоже нужно было выполнять. А кто понимал всю опасность положения, так это пехота, которая шла за танком по открытой местности.
 
– Из вашего экипажа никто не погиб?

– Машину нашу не разбили, так что все целы остались. Только командир танка менялся. Ему присваивали звания и переводили на повышение. А я прошёл путь от рядового до сержанта, которого мне дали спустя пять месяцев боёв, и окончил войну старшиной.

– Тяжело было управлять машиной во время боя? – продолжаю расспрашивать.

–  Нисколько. К концу войны механики и конструкторы хорошо постарались и сделали так, что двигать рычаги было уже не тяжело. Потянул за один – повернул влево, за второй – вправо, а чтобы стать на месте, рычаги выжимал на себя. 

– А как обстояло дело с комфортом в Т-34?

– Летом в машине было, конечно, жарко, особенно после выстрела из орудия. Горячая гильза выскакивала вместе с пороховыми газами. Для вентиляции командир приоткрывал чуть-чуть люк, и тогда нам становилось легче. А вот когда наступала зима, танкистам выдавали тёплые телогрейки, которые отлично согревали. Пехотинцам ближе к зиме приходилось несладко в шинелях, но ничего, ребята они были стойкие. Нам же необходимо было согревать ещё и танк. Когда бригада останавливалась отдохнуть, мы подкапывали под Т-34 углубление и разводили костёр. Нужно было прогревать охлаждающую жидкость – воду. Иначе танк мог выйти из строя, и тогда бы мы не смогли наступать. 

– А где вы в наступлении ночевали? – пытаюсь развить тему фронтового быта. 

– Всё время в танке. 

– Как там можно было спать, места ведь мало?

– Вы смеётесь – «спать». Знаете, во время войны где присел, там и подремал немножко. Думаете, мы там ложились и отсыпались на кроватях? Я спал на своём рабочем месте – в кресле механика-водителя. Если не двигался, то можно было неплохо вздремнуть.

За победу над Германией 

– Сергей Леонович, как думаете, благодаря чему Советский Союз победил в самой страшной войне?

– Гитлер рассчитывал на молниеносный удар. Думал, до Москвы дойдёт, захватит и всё, как в Западной Европе. А не получилось, потому что у нас было достаточно людских ресурсов, чтобы готовить солдат. И были самые сильные генералы. Обычно прославляют Георгия Жукова. Не спорю, это был хороший полководец. Но мне больше по душе Константин Рокоссовский, который освобождал Беларусь. Он не брал города в лоб, а обходил врага с помощью продуманного манёвра. И очень удачно. 

– А каким вам запомнился День Победы?

– Мы встретили его за Кёнигсбергом на берегу Балтийского моря. Заместитель командира полка сказал: «Товарищи, наши войска разгромили фашистов, война заканчивается». Почему не закончилась? Да потому что немцы, которых мы окружили, ещё продолжали какое-то время сопротивляться. А потом стали сдаваться пачками. Деваться им было некуда. Вот так! А нас всех построили и вручили медали «За победу над Германией в Великой Отечественной войне 1941–1945 гг.» Мы тогда были самыми 

Автор фото: Дмитрий Чернявский