Маски и лица. Гомельчанка провела в секте 18 лет
Каково это – считать себя частью большой дружной семьи 18 лет, а потом осознать, что всё это время находился в религиозной секте? Рассказывает гомельчанка, которой удалось выйти из неё и найти своё место в мире.
Рисунок Татьяны Вуевской.
МНЕ БЫЛО ВСЕГО ТРИ МЕСЯЦА.
Ирина никогда не выбирала этот путь сама – за неё всё решили родители. Сперва – мама, которая испытала на себе все тяжести послеродовой депрессии, потом – папа, который хотел, чтобы супруге стало лучше, поэтому не противился, когда в дом стали ходить посторонние люди, хотевшие помочь в изучении Библии. Они рассказывали про новый мир, про вечную жизнь, о том, что смерть – это не конец… Так с трёх месяцев Ирина, сама того не понимая, оказалась окружена множеством людей, которые заслонили от неё реальный мир.
– Сначала другие родственники были против, но мама смогла их убедить, что спасает семью, и в итоге все они также стали частью секты, – рассказывает Ирина. – Одно из самых первых моих воспоминаний – как мы вместе с мамой ходим по домам, улицам и предлагаем поговорить о вере. Когда я подросла, стала ходить сама. Это важная часть жизни в секте: на самом деле полевое служение бесполезно, но нужно вести учёт часов, которые ты этому посвятил, количество повторных посещений заинтересованных, сколько распространил литературы и на собраниях два раза в неделю сдавать отчёт, который становился поводом для обсуждения. Нам говорили, что это жертвы богу и надо жертвовать ещё больше. Мало часов посвятил служению? Стыдись перед богом.
По словам Ирины, люди, которые её окружали, в подавляющем большинстве были в нестабильном состоянии:
– Сейчас я уже могу это оценить: здоровые не приходили в секту, все были с неврозами, сидели на успокоительных. И им говорили, что общение с мирскими людьми не в рамках служения опасно: мир враждебен, нужно держаться только своих. Поэтому представляете, каким ударом было, если за какой-нибудь проступок тебя отлучали от общины? Человек оставался жить с ощущением наказания, совершенно один, не зная, когда его простят и вернут… Всё было устроено таким образом, чтобы ты постоянно находился в подчинении и нуждался в нём, потому что оно связывало с безопасным кругом общения.
МЕЖДУ МОЛОТОМ И НАКОВАЛЬНЕЙ.
Чтобы понять, что картина мира, которая была удобна для секты, не является единственно верной, Ирине понадобилось много лет. Она с детства чувствовала себя правой, потому что имела твёрдые убеждения, но своё отличие от сверстников тем не менее ощущала остро.
– Дома всё было хорошо – мы были уверены, что живём правильно. Но в начальной школе я чувствовала, что учительница меня не любит, одноклассники тоже сторонились, – вспоминает Ирина, и на глазах её появляются слёзы. – Я одевалась как взрослый человек – строго, в тёмное, и сравнивала себя с другими. Не осознавала, хочу ли быть похожей на них, но приходила домой и плакала, потому что у меня не было друзей. В более старшем возрасте ситуация улучшилась – никто со мной не конфликтовал, но я всё равно была чужой для одноклассников.
Получалась патовая ситуация: если ты хотел быть ближе к людям, не так сильно выделяться на их фоне – ты плохой для общины и должен понести наказание, хочешь быть хорошим для своих – служи, говори о боге, убеждай, но это только сильнее отталкивает тебя от мира. Жизнь на грани привела Ирину к депрессии. К тому же после девятого класса привычные лица одноклассников сменились новыми, и она оказалась в среде, в которой нужно было заново завоёвывать своё место. Постоянный дискомфорт в школе, монотонность и однообразие жизни в общине привели к срыву, после которого Ирина перестала ходить и в школу, и на собрания. Ей дали время восстановиться, но раскол в душе, который образовался к этому моменту, не мог исчезнуть. Наоборот, он становился всё больше и больше. Однако когда Ирина впервые сказала дома, что возвращаться в общину не хочет, родителей это напугало.
– Они были в шоке и могли повторять только: «Тебя же лишат общения!» – рассказывает девушка. – Причём общения не только с остальными участниками организации, но и с семьёй. Однако я находилась в таком состоянии, что вроде была уже и не против. Помог другой член моей семьи, который к этому времени уже давно думал, что хотел бы выйти, но скрывал эти мысли. Разговорами мало-помалу он смог убедить маму, папу, других родственников, чтобы мы ушли все. Так оно и произошло.
ВЫБИРАЯ СЕБЯ.
Сегодня Ирина живёт самой обычной жизнью: испытала влюблённость, нашла друзей, получила профессию, устроилась на работу. При этом отголоски такого долгого пребывания в секте до сих пор в ней слышны.
– Я всё ещё испытываю беспричинный стыд и страх быть отвергнутой людьми, – признаётся девушка. – Мне сложно это побороть. После ухода из общины внутри меня образовалось огромное пустое пространство, которое я должна теперь заполнять сама. Новыми знаниями, отношениями, мыслями. Изучаю эзотерику, иногда хожу в православную церковь, но всегда выбираю себя. Вот так и живу.