Накроет ли нас омикрон? Ректор Гомельского медуниверситета Игорь Стома рассказал, чего ожидать от нового штамма COVID-19 | Новости Гомеля
Выключить режим для слабовидящих
Настройки шрифта
По умолчаниюArialTimes New Roman
Межбуквенное расстояние
По умолчаниюБольшоеОгромное
Татьяна Сычкова Татьяна Сычкова Автор текста
Анна Пащенко Анна Пащенко Автор фото
14:27 14 Января 2022 Здоровье

Накроет ли нас омикрон? Ректор Гомельского медуниверситета Игорь Стома рассказал, чего ожидать от нового штамма COVID-19

В марте 2020-го в Гомеле был зафиксирован первый случай COVID-19. Без малого два года назад. За это время через «красную зону» прошли тысячи пациентов, а вирус никак не насытится. Аппетит растёт, скорость распространения увеличивается. Чего ждать от нового штамма – омикрона? Работают ли вакцины, если вирус постоянно мутирует? И когда закончится пандемия? Об этом и многом другом поговорили с ректором Гомельского государственного медицинского университета Игорем Стомой. 



– Игорь Олегович, вакцинация от COVID-19 овеяна всевозможными мифами. Многие, к сожалению, до сих пор верят в домыслы про чипирование и прочее. Давайте ещё раз напомним гомельчанам, как именно работает вакцина. 

– Принцип вакцинации достаточно древний: мы используем что-то похожее на возбудителя опасного заболевания, его частицу или уничтоженный возбудитель, порубленный на винегрет, который не может вызвать болезнь, но может вызвать иммунный ответ. Термин «вариоляция» – ранний метод проведения прививок против натуральной оспы – использовал ещё Эдвард Дженнер в конце XVIII века в Великобритании. Именно он обнаружил, что доярки не болеют натуральной оспой потому, что инфицируются коровьей. 

По данным Всемирной организации здравоохранения, вакцинация – это одно из самых эффективных и успешных вмешательств в развитие человечества XX века. И то, что люди сегодня перешагнули ожидаемую продолжительность жизни в 65, 70 лет и выше, всё это благодаря вакцинации. 

Что касается именно COVID-19, существуют различные типы вакцин, но принцип работы у всех один: иммунная система получает неопасный компонент вируса, который не может вызвать заболевание, но может вызвать иммунный ответ. 

Поймите, вопросы COVID-19 – особенные. Пандемия – это ситуация массовой заболеваемости и летальности во всём мире. У нас нет 10–15 лет на разработку вакцин, как это было с рядом других инфекций. Вакцины создавались гораздо быстрее, тестировались быстрее, но все проходили достаточные этапы клинических испытаний и безопасны для массового применения. Знаете, это как шлюпки на «Титанике». Немногие пассажиры подняли вопрос о безопасности шлюпок, когда тонул корабль.

– А правда ли, что наработки по «Спутнику V» были ещё в советское время? 

– Платформа «Спутника V», «Спутника Лайт» и AstraZeneca, кстати, тоже – векторная. Она основана на том, что есть определённый переносчик, который доставляет кусочек генетического материала – в нашем случае вируса SARS-CoV-2 – в клетку человека. Этим переносчиком является аденовирус. Да, после прививки день–два люди чувствуют себя неидеально, может ломить кости, может наблюдаться мышечная боль, температура – всё это реакция на аденовирус. Но сам аденовирус не размножается. 

Почему россияне смогли первыми в мире ввести векторную вакцину в массовое использование? Потому что у них уже была готовая платформа. Мягко говоря, «консерва» вакцины. В эту «консерву» они и вставили кусочек, который отвечает за синтез поверхностного белка SARS-CoV-2. 

К слову, работать с векторными вакцинами очень удобно. В такую заготовку можно поместить любой кусочек генетического материала, будь то уханьский штамм, дельта-штамм или омикрон. Вопрос лишь в том, когда нужно менять состав этой «консервы». В настоящее время отлажен технологический процесс производства большинства вакцин: «Спутника V», Vero Cell, Pfizer и других. Естественно, идёт их постоянный контроль. И использующиеся вакцины показывают достаточную эффективность в защите от тяжёлых случаев COVID-19. 

– Но работают ли вакцины, если штаммы меняются? 


– Однозначно работают, даже несмотря на то, что циркулируют разные штаммы вируса. Всё дело в том, что антитела, которые вырабатываются в ответ на вакцинацию, должны быть конгруэнтны, то есть подходить как детали пазла, к поверхности вируса, чтобы его уничтожить. Если маленький кусочек в поверхности вируса изменился, будет ли подходить антитело? Будет, но чуть хуже. Антитело в любом случае узнает вирус.

– Гомель уже достиг планку в 60 процентов по количеству привитых от COVID-19. Что дальше? 

– 60 процентов – это, безусловно, хорошо, но не тот порог, на котором стоит останавливаться. Есть такое понятие, как индекс репродукции вируса. Это количество людей, которое заражается от одного заболевшего. Так вот, у первых штаммов SARS-CoV-2 индекс репродукции был примерно 2–4. Дельта стал более заразен: от одного больного может заразиться уже до восьми человек. У омикрона показатель ещё выше. Поэтому чем более заразен вирус, тем больший процент населения должен быть привит.

– Игорь Олегович, каков план действий у человека, который уже прошёл полный курс вакцинации и даже сделал ревакцинацию? 

– Просто жить. Жить, как жили раньше. Продолжать соблюдать простые правила безопасности. Иногда пациенты хотят от меня узнать, как распланировать жизнь на ближайшие десять лет. Отвечу так: нынешнее время предполагает краткосрочное планирование.

– Не потребуется ли повторная бустерная доза через шесть месяцев после ревакцинации? 

– Сегодня на этот вопрос не сможет ответить никто. Мы видим, что Израиль, который одним из первых начал повторно ревакцинировать своё население, приходит к следующей бустерной дозе. А это, напомню, самая продвинутая страна, которая имеет высокий процент привитых и достаточно прогрессивно с научной точки зрения смотрит на вопросы вакцинации. 

Если через полгода эпидемическая ситуация не поменяется и вирус будет активно циркулировать в обществе, вероятнее всего, будут и повторные бустеры. Но в пандемическую эру планировать что-то на полгода, год вперёд, наверное, не самое разумное решение. 

– С 27 декабря в Гомеле начали прививать детей. Это необходимый шаг? 

– Я был одним из тех, кто настаивал на вакцинации от COVID-19 детей и беременных. Беларусь в этом плане не является страной-экспериментатором. В мире вакцинация детей и будущих мам ведётся уже достаточно давно. Например, в США на данный момент от коронавируса привиты уже десятки тысяч беременных. То же самое и с детьми. Китай прививает своих детей, ОАЭ. Причём в Эмиратах вакцинировать начали сперва с 11 лет, а потом даже с двух. 

– Но всё же немного страшно…

– Я считаю, для ребёнка страшно заболеть COVID-19. Получить мультисистемный воспалительный синдром, находиться в детской больнице и, не дай бог, в реанимации. Вот это страшно. Страшно, когда болеют беременные, а болеют они очень тяжело, поверьте. Поэтому, опять же, вспоминаем пример со шлюпками. Залезать в шлюпку страшно, но необходимо. 


Из личного:

– COVID-19 перенёс ещё до вакцинации. Болел тяжело, с большим поражением лёгких. Как только стала доступна российская вакцина «Спутник V», я привился. Ревакцинировался «Спутником Лайт». Если пандемия продолжится, буду рассматривать для себя повторную бустерную вакцинацию через шесть месяцев.


– Сейчас по скорости распространения все рекорды бьёт омикрон. В США за сутки зарегистрировано более миллиона новых случаев. Минздрав сообщил, что этот штамм выявлен уже и в нашей стране. Что будет, когда омикрон распространится по всей территории Беларуси? 

– Мы видели, что разные области республики с разными скоростями и разными пиками проходили предыдущие волны. К примеру, по динамике заболеваемости Гомельская немного отличалась от Гродненской. Омикрон из-за своей заразности будет циркулировать достаточно массово, преимущественно у молодых людей, в организованных коллективах, школах. Вот почему необходимо привить детей и подростков.

Но в отношении омикрона важно другое. Вероятнее всего, он вытеснит остальные штаммы, однако вытеснит не до конца. Какое-то время будет наблюдаться ситуация, когда основная масса случаев будет вызвана омикроном, а какой-то процент сохранится за дельта-штаммом. Даже сейчас дельта никуда не ушёл. Он есть и вызывает достаточно тяжёлые заболевания. 

– Омикрон вытеснит все остальные штаммы и на этом пандемия закончится? 

– Это один из возможных вариантов развития событий. Действительно, эволюция вирусов может подразумевать, что омикрон выиграет в заразности, но потеряет в своей вирулентности – возможности наносить тяжёлые повреждения людям. Понимаете, генетический набор любого микроорганизма ограничен. Его можно сравнить с рыцарем. Если рыцарь полностью закован в латы, он может унести с собой мало оружия. Если рыцарь одет легко, оружия можно взять много. Так же и у микроорганизмов. Когда увеличивается скорость их распространения, теряется сила, мощь. Поэтому да, вполне возможно, что пандемия закончится на омикроне.

– И для нас это хороший исход. А какой плохой? 

– Плохой, если будут появляться новые мутанты – смешанные варианты вируса. Сейчас, к примеру, уже выделяют дельтакрон. Вопрос пока не закрыт. Правда, в настоящее время всех очень волнует, что будет при смешивании гриппа и омикрона. Грипп есть, я хочу это подчеркнуть. И вакцинация от гриппа крайне важна. В настоящее время уже есть страны, где обнаружены пациенты с одновременно протекающими вирусными инфекциями – гриппом и коронавирусом. 



– В Беларуси таких случаев ещё не зафиксировано? 

– Пока нет. Но здесь есть свой нюанс. Регистрация чего-то нового зависит от того, как много анализов берётся. Почему Великобритания часто первая заявляет о чём-то новом? Потому что в этой стране очень много высокооснащённых научных лабораторий, в которых изучается огромное количество образцов от больных. У нас в этом плане объёмы меньше. 

– Коронавирус атакует очень прицельно. Сначала пожилые, потом люди среднего возраста, сейчас молодёжь и даже дети. Точно так и с территориями. Сперва старая Европа, США, затем Индия… Как тут не верить в теории заговора? Есть ли какое-то медицинское объяснение, почему вирус мутирует так по-умному? 

– Во-первых, микроорганизмы умнее, чем люди. И бактерии, и вирусы древнее, чем человечество. Во-вторых, у них очень сложное общество. Есть целая наука – социомикробиология, изучающая особенности общественного взаимодействия микроорганизмов. К примеру, у бактерий, которые живут в организме человека, очень сложное устройство общества. Там есть бойцы, которые в случае нападения (а нападение – это антибиотики) формируют защитный вал. То есть они жертвуют своими жизнями, но защищают всё остальное сообщество.

Кроме того, бактерии обмениваются между собой информацией, передают различные сигналы, беседуют с помощью молекул-медиаторов. И когда мы думаем, что это какие-то примитивные существа, мы сильно ошибаемся. Они умнее нас. Они были до нас и будут после. Поэтому в данной ситуации вирус занял абсолютно резонную позицию, выбивая по кирпичику. Сначала он захватывал группы риска – людей с ослабленным иммунитетом, потом, когда эта ниша была истощена, переключился на более молодых. 

– Игорь Олегович, когда SARS-CoV-2 пришёл к нам, все были в растерянности. Не знали, что это и как лечить. Сейчас уже выработаны чёткие подходы к лечению пациентов? 

– Да, сегодня есть конкретные подходы, которые отражены в рекомендациях Минздрава. Причём эти рекомендации регулярно обновляются. Уверяю, мы идём в ногу со временем: в полной мере используем международные подходы к лечению пациентов с COVID-19. Какие именно? Борьба с цитокиновым штормом, борьба с воспалительным процессом, который зачастую является основой для тяжёлого состояния пациента. 

Опытные врачи, консультативные бригады, мобильные бригады – трудится целая команда. Наш медуниверситет помогает вести всех тяжёлых пациентов Гомельской области. Мы консультируем с помощью телемедицины, выезжаем на места. Для нас, медработников, сейчас очень важно понять, когда применить конкретный препарат. Это касается и гормональной терапии, и коагулянтов, и антицитокиновой терапии. «Лекарство от яда отличает только доза» – эта древняя фраза актуальна как никогда. Лекарство, которое помогает, от лекарства, которое вредит, отличает лишь время введения. Те же гормоны на определённых сроках могут ухудшить состояние, а на определённых – спасти человеку жизнь. 

– 9 октября 2021 года в нашей стране был введён обязательный масочный режим. 22 октября – отменён. Всё-таки хотелось бы поставить точку в вопросе ношения масок: носить или не носить? 


– История инфекционных болезней – это поиск баланса между личными свободами граждан и безопасностью общества. Пока мы сохраняем тонкий баланс. 

В этом плане Беларусь, наверное, одна из самых демократичных стран мира. Что касается гомельского медуниверситета, у нас действует обязательный масочный режим. Сотрудники и студенты должны использовать средства индивидуальной защиты. Если кто-то из молодых людей не понимает, что ношение маски – это социальная ответственность, думаю, мы найдём механизм влияния на него. 

В целом ещё раз повторю: в закрытых помещениях, где есть недостаточный оборот воздуха, маски однозначно защищают. В общественном транспорте, где большая скученность людей, я бы также настоятельно рекомендовал использовать средства защиты. А вот носить маски на улице, тем более в мороз, как правило, бесполезно.

Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите Ctrl+Enter
Обсудить новость в соцсетях

N