Вынес боль Афгана на своих руках: откровенно о службе рассказал водитель-санинструктор

– Во время выезда на боевые операции я водил в колонне машину с медикаментами, – говорит Владимир ЧЕРНЯВСКИЙ, который в Афганистане служил водителем-санинструктором. – Часто вешал на стекло автомобиля бронежилет. Мало ли что – вдруг обстрел. Тогда прыгал под колёса ЗИЛа и отстреливался из калашникова. Страх был, но он уходил с опытом, который мы получали после множества тяжких испытаний.

Мама «Бумбы»

– Я призвался на военную службу в 1983 году из деревни Кливы Хойникского района, в 19 лет. Парадокс в том, что до армии меня не допустили к сдаче на водительские права, хотя в Афганистан я попал водителем. Дело в том, что в юности у меня выявили ревматизм. Вроде молодой, а старческую болезнь подхватил. Врачи думали, что болезнь даст осложнение на сердце, поэтому о правах я должен был забыть. Но, видимо, благодаря хорошим докторам и тому, что я занимался в училище вольной борьбой, болезнь у меня прошла. И на права я сдавал уже от военкомата. Честно говоря, радовался, что иду служить, ведь тогда косить от армии было не принято. 

– Когда на призывном пункте сел в автобус, чтобы ехать на вокзал, заиграл марш «Прощание славянки». И тут меня как цепануло за душу! Ком к горлу подступил, – с чувством произносит Владимир Валентинович. – Никто из ребят не знал до конца, куда мы отправляемся. Но все понимали, что не на курорт. Один из парней, видимо, что-то почувствовал и в шутку сказал: «Едем туда, где одна палка, два струна – я хозяин вся страна». Я понял, что речь идёт о Средней Азии. Так и вышло. 

Прибыли мы в Туркмению. Я попал в Ашхабад, где служил в батарее учебно-боевых машин, которую мы на солдатском жаргоне называли «Бумба». Вместе со мной служило 11 «черпаков» (солдат, прослуживших больше года), шесть «дедов» и один дембель. Так как я был единственный «молодой», меня никто не трогал. Однако всю работу по чистке, уборке автомобилей приходилось выполнять мне. За это сослуживцы прозвали меня мамой «Бумбы». 

Как в американском боевике

Неожиданно в октябре 1984 года Владимира Чернявского с сослуживцем Фридоном Шабашвили из Грузии и болгарином Иваном Димчевым отправили в Афганистан.

– Что удивило, когда мы прилетели в Афган? Если, например, в военной части Туркмении теряли патрон, то искали его неделями, – рассказывает Владимир. – А тут прямо в аэропорту Кабула стоят цинковые коробки, набитые бое­припасами, которые никто не считал, а рядом лежат гранаты. Солдаты ходили в кроссовках и солнцезащитных очках, как в американских боевиках. Кители у всех были застёгнуты на четыре пуговицы. 

• После службы в Афганистане Владимир Чернявский занимался военной подготовкой молодёжи

Из Кабула на самолёте Владимир попал в Джелалабад, откуда на грузовике его доставили в расположение 66-й отдельной мотострелковой бригады. 

– Пока ехал в кузове, слышал какие-то звуки над головой. Свистнуло, а что это – непонятно. Старослужащий потом сказал, что нас обстреляли «духи» из «зелёнки» (зарослей кустарника), – вспоминает Владимир. – Попал я в медицинскую роту водителем-санинструктором. В любое время дня и ночи, в жару и под дождём на «вертушке» привозили раненых. Вместе с напарником на носилках грузил ребят в 131-й ЗИЛ и развозил по медицинским модулям. Там им оказывали помощь, делали операции. Мне особенно запомнились трупы четырёх утопленников. Скорее всего, это были спецназовцы, которые во время выполнения боевого задания утонули в горной реке. Были ребята с оторванными ногами и руками, тяжело раненные в живот. Война есть война... Я их перевязывал, давал обезболивающий укол с промедолом, чтобы боец мог пережить страдания. Было тяжело… – вздыхает ветеран. – Сколько солдат прошло через мои руки? Не считал. Мог раз в неделю вертолёт с ранеными и убитыми прилететь, а могли и каждый день доставлять. Тогда у нас была советская империя, боевое братство. Не было деления на национальности, каждый шёл друг за друга. И я обязан был помочь своему брату по оружию. 

• Орден Красной Звезды Владимир Чернявский получил за участие в боевых операциях в горах.

Меня пронесло, но многие солдаты переболели в Афгане малярией, дизентерией, скарлатиной, желтухой. Эти болезни были нашим бичом. Жили мы в брезентовой палатке, которую топили печкой-буржуйкой. На обед – перловка, картошка, напоминающая клей, который разводили кипятком. Из деликатесов –  белый хлеб с маслом, яйцом и чаем.

Была ли дедовщина? Была, но с одним «но». Если посмотреть на статистику боёв, то больше всего раненых и убитых приходилось на наших старослужащих – «дедов». Молодых они вперёд не пускали, прикрывали и всегда сами шли вперёд.

С сохой и японской магнитолой

– Афганистан был страной контрастов. Запомнилась такая сцена: афганец рукой, на которой красовались дорогие японские часы Seiko, держал деревянную соху, которой обрабатывал землю. А рядом играл двухкассетный магнитофон Sharp GF-777. В СССР он стоил две тысячи рублей. По тем временам – огромные деньги. Однако особенно меня впечатлила природа. Помню огромный водопад, виноградники, высокогорные дороги с обрывами… – Владимир замолкает на какое-то время и добавляет: – Как-то с прапорщиком Третьяковым поехали в горы, где располагался пионерский лагерь. Было это ещё во время службы в Ашхабаде. И тут произошёл со мной конфуз. Меня всего прямо заколотило, затрясло. Как будто скалами сдавило. Что-то вроде приступа клаустрофобии случилось, хотя до этого я гор не боялся, ездил по узким дорогам над огромными пропастями. В общем, дальше я поехал в качестве пассажира. Видимо, сказался стресс, пережитый во время службы. 

А ещё бойцов доставала жара, которая днём доходила до 55 градусов. На построении из-за теплового удара смотришь – одного солдата без сознания оттащат, второго, третьего… Как-то вёз комбата, и под капотом ЗИЛа что-то сломалось. Чтобы не получить ожог, я с помощью тряпочки взял ключ и положил его остывать в воду. А потом облил себя водой из шланга. Форма высохла буквально за пять минут.

• 15 километров в час – такова была максимальная скорость колонны машин, в которой Владимир ЧЕРНЯВСКИЙ ездил на боевое задание. Передвигались по высокогорной дороге медленно, чтобы не нарваться на мину или засаду.

«Аж душу выворачивало!»

– Хуже всего во время боевой операции было попасть под миномётный обстрел. Не советую никому. Мина летит и воет, аж душу выворачивает! А где она упадёт – неизвестно, – делится пережитым Владимир Чернявский. – Как-то в Чёрных горах – так называлась та местность –  мы остановились на отдых. Собралось нас в кружок человек восемь. Между моим грузовиком и артиллерийским тягачом разорвалась мина. Я сначала не понял, что случилось. Взрывная волна – всё как в тумане. Вроде как лёгкая контузия, а потом в левом глазу потемнело. Как потом выяснилось – в него попал блуждающий осколок. Отправили на операцию в Кабул в одном нижнем белье. Форма, вещи – всё осталось в части. На 150 процентов был уверен, что вернусь в свою медроту.  Однако потом меня отправили в Ташкент, а оттуда в больницу Киева. Восстановить зрение так и не удалось. Осколок разорвал хрусталик и перекрутил глазные мышцы. В 20 лет я стал одноглазым, как циклоп. Но я всё равно хочу сказать спасибо «духам». Если бы труба их миномёта была настроена на пару миллиметров ниже, то мы бы ввосьмером погибли в Чёрных горах. А правый глаз со временем овладел бинокулярным зрением, стал видеть за двоих. Выдали мне за ранение 300 рублей компенсации и отправили домой. 

• Через его руки прошли десятки раненых и погибших в Афганистане. 

Добирался в родные места по Днепру на «Ракете» – речном судне на подводных крыльях. Запомнилось мне, с каким большим уважением пассажиры относились ко мне – простому солдату. А до родной деревни – кстати, 9 мая это было – десять километров шёл пешком. Наверное, захотелось прочувствовать, каково это – вернуться на родную землю к матери. 

• 3500 бойцов воевало в 66-й отдельной мотострелковой бригаде, в которой  служил и Владимир ЧЕРНЯВСКИЙ. Это была единственная мотострелковая бригада в СССР, имевшая в своём штате десантно-штурмовые батальоны.

«Снится ли мне Афганистан?»

– Думаю, как и всем, кто там побывал, – говорит Владимир, поглаживая орден Красной Звезды на кителе. – Самый страшный сон приснился спустя 15 лет после Афгана – «духи» за мной в родной деревне охотились. Это меня так впечатлило, что я даже выпивать бросил. Снится ли что-то спустя 38 лет? Я не запоминаю и только по смятой простыне понимаю – что-то видел. Мы там все подорвали и моральное, и физическое здоровье. Приляжешь на горячий камень, а к ночи он остывает до нулевой температуры. Это всё потом отразилось на костях, появились боли в спине. Я ещё года два после армии, если слышал громкий звук, приседал. С трудом сдерживал себя, чтобы не упасть на пол. Срабатывал рефлекс самосохранения, приобретённый во время обстрелов из миномёта. Но я ни на грамм не жалею, что был там. Кто был студентом – тот видел юность, кто был солдатом – тот видел жизнь. Афганистан – это школа мужества. Каждый наш ветеран так скажет. Это не была бессмысленная война. Советские люди ехали туда в первую очередь строить детские сады, больницы, школы, высаживать парки. Кто бы что ни говорил, а свой интернациональный долг мы выполнили.

*  *  *
После службы в армии Владимир Чернявский много лет трудился машинистом башенного крана на Гомельском домостроительном комбинате. Теперь от родного предприятия он работает в охранной службе на мемориальном комплексе «Партизанская криничка». Каждый год вместе с внуком Ярославом ездит на фестиваль афганской песни, который проходит в Жлобине. 

– Ярик стал талисманчиком нашего фестиваля, – улыбается Владимир Валентинович, поглаживая внука по голове. – И мне очень приятно, когда он выходит на сцену вместе с теми, кто пронёс дух армейского братства через десятилетия.  

Автор фото: автора