Отец Савва: о культуре, вере и насилии
Те, кто имел удовольствие общения с архимандритом САВВОЙ (Мажуко), восхищены его глубокомыслием и в то же время душевной простотой. Многие из его слушателей и собеседников очарованы поэзией его слова, остротой его мысли…
Во время прямой линии, проведённой в редакции «ГВ», богослов, педагог и религиозный публицист, насельник Свято-Никольского мужского монастыря Гомеля одинаково легко отвечал на самые насущные вопросы религии, образования, культуры.
БЫТЬ – это больно
Здравствуйте, отец Савва. Понимаю, что монашество – подвиг, на который способен не каждый. Но моя знакомая оставила маленького сына на воспитание мамы и ушла в монастырь. Правильно ли это?
Лидия
– Это очень странно, потому что в монастыри принимают с довольно строгими правилами, для этого нужно представить целый набор документов. Если человек замужем, или же женат, тем более, если есть маленькие дети, в монастырь не возьмут. Видимо, она каким-то образом скрыла это. В любом случае, это поступок нехороший. Что ж это она в монастырь-то подалась? Ребёнок должен жить с мамой.
У меня такой вопрос. Моя дочь была убита. И мы сделали ей портрет. Потом этот портрет забрали к себе на дачу, после чего она нам стала являться во снах. Может, мы неправильно поступили?
Вера Семёновна
– Нет. Скорее всего, вас просто пугает тот факт, что он с кладбища. Можете вынести портрет из дома, можете даже в могилку его опустить. Но если ситуация некоторой тревоги сохраняется, то эмоции по отношению к дочери преобразуйте в молитву, читайте псалтирь. Это полезно и вам, и вашей дочери. Я тоже буду за неё молиться.
Алло, здравствуйте, отец Савва. У меня родился сын. Я бы хотел окрестить его как можно раньше, а жена считает, что нужно подождать, пока ребёнок подрастёт, чтобы он запомнил, осознал таинство крещения. Подскажите, в каком возрасте лучше крестить ребёнка?
Дмитрий
– Это зависит от вашей семьи. Если ваша семья церковная, то я не вижу никаких препятствий, чтобы как можно раньше приобщить ребёнка к церкви. Обычно через сорок дней после рождения можно крестить.
Добрый день, батюшка, я звоню по просьбе своей подруги. У неё недавно умер муж, и она очень переживает. Что ей посоветовать, ведь никакого будущего, на её взгляд, у неё нет…
Ксения Рыдкина
– Могу сказать, что мы стали очень нежными. Привыкаем к комфорту и отвыкаем от того, что быть взрослым – это вообще-то больно. Вообще БЫТЬ – это больно.
Может, встретимся с вашей подругой? Ведь это всегда очень лично. Бывает, что люди плачут не по усопшему, а по себе. Я свою прабабушку вспоминаю, которая сто лет прожила. Родилась в богатой семье, после революции потеряла всё. У неё было шестеро детей, мужа посадили в тюрьму, он в тюрьме утратил здоровье и вскоре умер у неё на руках. Старший сын погиб на войне, а младшего расстреляли у неё на глазах. Она выкрала его тело и своими руками хоронила ночью в могиле дедушки. После всего этого она прожила ещё пятьдесят лет. Человек с детства воспитывался в решительности, безбоязненности по отношению к боли и знал, что ему придётся встретить в жизни болезни, скорбь… Я, когда венчаю молодых людей, начинаю напутственное слово с фразы: «Помните, ребята, что кто-то из вас умрёт первым, и вы должны быть к этому готовы».
– А как молодые относятся к таким словам?
– Они меня благодарят, потому что им никто об этом не говорит. Ушло ведь достоинство умирания, вымылось из нашей культуры под влиянием дикого комфорта и ценностей, которые, к сожалению, сейчас идут из Запада. Например, в Чехии (а эта страна считается самой атеистической в Европе) вообще не приходят смотреть на тело. Они даже на кладбище на похороны не ходят. Принято (и это твёрдая позиция этикета современной Чехии) вообще не упоминать, что кто-то умер. Как будто и не было человека. Но это ведь неправильно. Мы прячемся от этой проблемы, но её нужно избыть, спокойно пережить, как это делали наши предки, которые не боялись ни жить, ни умирать.
С флагами под барабанный бой…
Отец Савва, почему в церкви мы должны соблюдать множество обрядов? Если вера в душе, то зачем нам столько символов?
Вероника Атрощенко
– Очень хороший вопрос. Дело в том, что человек – существо ритуальное, он не может обходиться без символов. Любая девушка ведь хочет, чтобы будущий супруг подарил ей колечко. А какой смысл в этом колечке? Оно ведь ничего не даёт. Но это символ, очень важный для отношений супругов. Так же и отношения с Богом. Они очень сложны и бывают настолько интенсивны, что человеку просто необходимо их оформить в обряд. У вас наверняка есть родственники, которых вы похоронили. Но зачем тратиться на крест, памятник, оградку, если у вас в душе человек остался? Я вот ездил на могилу своего учителя и немало потратился на цветы – он очень любил белые розы. Я мог раздать эти деньги бедным или купить что-нибудь полезное. Но мне было очень важно купить эти цветы и важно положить на эту могилу…
Вера невидима, но если ваша вера и молитвенная жизнь очень интенсивна, она просто потребует у вас обрядового оформления: свечей, икон, участия в крестном ходе. Мой дедушка родился в расцвет советской власти в далёкой сибирской деревне, в которой никогда церквей не было. Я спрашиваю: «Дедушка, тебя крестили?» Он говорит: «Нет, меня октябрили». Крещение было запрещено, и чтобы рождение ребёнка как-то обрядово оформить, детей просто носили по деревне с красными флагами и под барабанный бой. Может быть лучше тогда придерживаться традиционных обрядов, проверенных временем, которые имеют глубокую символику? А в церкви они именно таковы.
Прямая линия? Мы молодая семья, второй год в браке. Я человек верующий, а мой муж – нет, хотя и крещёный. Стоит ли мне его переубеждать или лучше нам не касаться такого вопроса, как вера?
Светлана
– Понимаете, в браке есть свои критические моменты. Роста, что ли?.. Я убеждён, что любить люди начинают друг друга только после тридцати, сорока лет совместной жизни. А до этого просто знакомятся. Вот вы пока знакомитесь. Обо всём можно говорить с любимым человеком, о любых вещах, не нужно допускать только насилия и особенно в вопросе религии. Нужно спокойно идти к этому, ведь чаще всего к Богу приводят не слова, а что-то другое. Это всегда тайна. Вот, к примеру, мой дедушка, он всю войну прошёл, замечательный был человек, но неверующий. Переубедить его удалось только перед смертью. Он сам попросился, чтобы его окрестили. Причастился, молился, плакал…
Батюшка, у меня такой вопрос. Мои знакомые (молодой человек – католик, а его супруга – православная) хотят повенчаться. Каким образом им это сделать, чтобы остаться в своей вере?
Татьяна Шарманова
– Существуют такие практики. Например, сначала венчают в православной церкви, а потом в католическом храме. Но эти вопросы решаются с епископом, по его благословению. При этом каждый будет оставаться в своей вере. Такие факты есть.
Священно - безмолвие как роскошь
Гераклит говорил: «Всё течёт, всё изменяется». И всё же церковь обладает некой статикой. Отец Савва, насколько трудно в нашем современном мире сохранить традиции церкви и монашества?
Борис Сергеевич
– В вашем вопросе целый букет вопросов. Потому как, а надо ли сохранять? Что надо сохранять? Как сохранять? Что значит – сохранять? И кто это должен делать? Это вопрос о ценностях традиций. Ведь нельзя жить только прошлым, надо и привносить какие-то новшества. Это миф какой-то, что церковь в религиозном заповеднике живёт. Ничего подобного. Ведь я оканчивал школу № 25 Гомеля. Здесь, в городе, у меня друзья, родственники. Находясь в церкви, разве я выключаю полностью своё прошлое? Нет. Я не хожу с банкой за сметаной, как это было в моём детстве. У меня есть мобильный телефон. И в этом нет ничего плохого.
Добрый день. Мне кажется, что монастыри потеряли своё главное назначение (закрытых заведений) и стали очень светскими. Почему?
Елена
– Монастырь – очень сложный организм. Ещё совсем недавно в церковь было ходить опасно, храмы были разрушены, преемственность прервана. В связи с этим сейчас у нас, монахов, работы очень много. Я и общаюсь, и пишу статьи в газеты, и выступаю на телевиденье, и преподаю в университете, и веду воскресную школу для детей. В монастыре служение может быть очень разным, и монастыри всегда были очень разными: полностью изолированные, скиты, и те, в которых монахи занимались просвещением. У нас в Никольском монастыре живёт всего десять монахов и три послушника. Но вы видели, сколько у нас народа бывает в воскресенье? Сейчас (это прозвучит для вас, наверное, необычно) у нас кадровый кризис. И в Беларуси, и в России. Люди перестали идти в священники. Молодёжь перестала идти в монашество. Потому что это труд, а цивилизация с другими акцентами – мы хотим расслабляться, а не служить.
– Да. Но меня всё же немного смущает, что с монахами можно так легко общаться…
– С удовольствием бы ушёл в какой-нибудь затвор (смеётся). Иногда подумываю, а не принять бы мне схиму, насколько бывает тяжело. Но вы бы не хотели, чтобы ваши священники от вас удирали? Мне кажется, это не по-мужски…
Я вот прихожу в школу и в беседе со старшеклассниками всегда одно и то же слышу: «Спасибо, батюшка, с нами никто об этом никогда не говорил». А если я уйду в пустыню? (улыбается) Мне нельзя никак. Нельзя ведь клонировать Савву. Его нужно вырастить где-то. Так что помолитесь за нас, а мы – за вас. С Богом…
Как расколдовать образ«крутого»
Отец Савва, сегодня воспитание детей зачастую сводится к какому-то формализму. Как правильно воспитать ребёнка?
Елена Шилова
– Это большая тема для разговора. Вообще, нашей культуре свойственна идея служения. Раньше ребёнок в традиционной семье воспитывался как слуга своих родителей, у него были чёткие обязанности, существовала строгость по отношению к нему (а строгость возможна там, где есть уважение). Ребёнок должен служить и это служение принимать как благородные вещи. Но сейчас происходит инфицирование нашей традиционной культуры. Ведь что мы слышим: «Мы должны учиться у детей», «дети мудрее взрослых»… Это нелепость. Я, может, сейчас скажу жёсткую вещь, но дети – это зверята. И заразить их подлинно человеческим могут только взрослые. А это требует усилия. Всякая нормальная, здоровая культура требует усилия, труда. Я против цивилизации детской праздности.
Отец Савва, знаю, что вы преподаёте в университете. Какая она, сегодняшняя молодёжь?
Зинаида Сергеевна
– Молодёжь всегда интересна. Но я не могу сравнивать молодёжь прошлого и настоящего, боюсь, что не буду объективным. Но то, что мне, например, неудобно в общении с молодыми людьми, так это отсутствие вкуса к серьёзной мысли, отсутствие порыва к истине, которые я раньше в молодых людях наблюдал. Глаза не горят от идей, от стихов. Нет тяги к интересным книгам, дискуссиям, глубокой мысли. Это печально. А если молодёжь читает философов, то главным образом Ницше. А это плохой знак. Ведь Ницше, при том, что он стилистически очень захватывает и я сам его люблю иногда за его афоризмы, но – это болезнь.
– Почему, на ваш взгляд, так происходит?
– Наша популярная культура лепит из ребёнка образ беззаботного, непутёвого подростка, ему транслируется, навязывается модель «крутого» поведения. И эти модные разные «штучки» не более, чем товары, которые создаются взрослыми дядями и тётями. Это то, что ребёнку навязывает специалист, который надеется сформировать будущего потребителя. И сейчас всё остриё рекламы направлено именно на то, чтобы воспитать кассового покупателя. Подросток в современной культуре – это товарный знак. Поэтому нужно обязательно расколдовывать, что ли, этот образ, подчёркивать, что это неправильно. Создавать тексты, фильмы, образы, которые по своим художественным качествам будут выше, доступнее, понятнее, но нести совсем другое сообщение.
Сегодня так много случаев наркомании, алкоголизма. Отец Савва, как объяснить увлечение молодёжью наркотиками?
Борис
– Всё от праздности. Как моя бабушка говорит: «Что только люди не придумают, чтобы не работать». Мотив всегда очень простой – много свободного времени, лишние деньги, отсутствие трудностей. К нам часто приводят алкоголиков и наркоманов, и чаще всего это благополучные дети.
– А вы кому-нибудь из них помогли?
– Я не помогал никому. Им помогает Господь. Действительно, такие ребята есть. Но если ты в эту реку вошёл, то на всю оставшуюся жизнь сохранится тот регресс, который будет тебе напоминать об этом.
Я педагог со стажем. И меня интересует такой вопрос. Должны ли, по вашему мнению, в наших школах преподавать основы религии?
Жанна Аркадьевна
– Должны преподавать основы православия. Если мы будем доводить до конца те идеи этики, которыми руководствуемся, то их можно обосновать только религиозно и никак иначе. Это большая проблема, потому что нет на данный момент педагогов. Но есть большой соблазн свести это к чему-то формальному, казённому. На данном этапе мы можем хотя бы вернуть былой статус гуманитарным наукам в школах и в университетах (сейчас с каждым годом сокращается количество часов по философии, русской литературе). И это вопрос даже государственной безопасности. Если мы в философии никак не работаем, значит, придёт кто-то, кто поработит нас философски. Если мы не воспитаем у людей дисциплину мысли с помощью философии, вкуса к мышлению, значит, этими людьми легко будет манипулировать.
Семена всех зол
Доброго дня, я ветеран войны. И мне больно: ещё не успел развеяться дымок Второй мировой, как разгорается новая… Как объяснить с точки зрения религии проявления насилия, войны?
Пётр Тимофеев
– В христианском мироощущении, зло – это нечто, что находится не вовне, а внутри, что живёт в каждом из нас. И в христианской терминологии это называется первородным грехом. То есть грех – это не вина за какой-то проступок, а болезнь, внутренний разлад. Насилие и грех – это вещи, которые являются не юридической категорией и даже не нравственной (философско-абстрактной), а онтологической, органической. Был такой писатель IV века Макарий Египетский, который говорил, что в сердце каждого человека посеяны семена всех зол. Поэтому насилие и войны – это то, чему не удивляются верующие. И нам нужно быть снисходительными по отношению к тем, кто поражён злом, не осуждать их, а помнить, что это болезнь, беда, инфекция. Вот вы думаете, почему церковь против пропаганды гомосексуализма? Не потому, что мы ненавидим этих людей. Но мы прекрасно понимаем, что это – болезнь, которой можно заражать, причём легко. А вот что с этим потом делать?
Здравствуйте, скажите, пожалуйста, что такое вера? Почему человеку нужно верить? И что вы можете сказать людям неверующим?
Раиса Степановна
– Я знал людей, которые борются с верой внутри себя, людей, которые заменяют подлинную веру каким-то суррогатом. Но не встречал ни одного неверующего. Человек так устроен, что он должен служить чему-то, что выше его самого. Но если ты говоришь, что ты – атеист, то будь тогда до конца последователен, а это значит: живи так, как диктует тебе твоя вера. Если бы я работал на телевиденье, я бы открыл программу, которую назвал бы «Верую» или «Кредо», куда бы приглашал известных людей и спрашивал, во что они верят, ради чего живут и ради чего готовы умереть (или даже убить, например)? Это очень интересно. Ведь критики христианства и веры при ближайшем рассмотрении оказываются людьми очень неосновательными, непоследовательными и попросту несут чепуху. Ведь подумайте только: у атеиста отобрали кошелёк, ну и что? Бандиты же сильнее. Значит, они правы, поскольку нет никаких других высших принципов, чем сила (дарвинизм ведь основан на идее выживания сильнейших). Зачем тогда жаловаться, искать справедливость? Почему революционеры так не любили Достоевского? У него в романе «Бесы» есть один очень последовательный атеист, философ, слова которого звучат следующим образом: «Человек, который сказал, что Бога нет, должен повеситься». А как иначе?
Легче стать святым, чем добрым
Здравствуйте. Я рабочий, не имею отношения к культуре, искусству… Просто стараюсь жить по-человечески. А кто такой, по-вашему, культурный человек, какими знаниями он должен обладать?
Виктор Михайлович
– Вопрос не в калькуляции знаний. Культурный человек должен быть другом мудрости. А мудрость – это знание не многого, но самого главного. Я встречал культурных людей, которые по своей профессии ни к культуре, ни к образованию отношения не имели, но это были люди высокой культуры, деликатности и такта, внимания к своему собеседнику. Люди, которые обладали талантом слушать, замечать чужую красоту и чужой труд. Вот это основание культуры. А набор знаний – дело наживное. Дело в воспитании, в том стержне (а для меня этот стержень – христианский), который человеку прививается с детства родителями и учителями.
Добрый день. Я очень люблю читать книги, но у моих друзей, знакомых сегодня в квартирах книг почти нет. Как вы думаете, можно ли людей снова вернуть к чтению?
Евгения
– Здесь проблема лежит в двух плоскостях. Одна – лично-семейная. Если вы сами любите чтение, вы просто заразите своих детей этой любовью. А другой момент – это уже вопрос государственной безопасности.
Сегодня, к сожалению, кризис гуманитарного образования (я думаю, что мы из этой ситуации как-то выберемся). Есть ряд мероприятий, которые я постоянно предлагаю проводить и в школах, и в университетах. К примеру, в Италии есть общество Данте, большинство членов которого – школьники и студенты. Они ежегодно проводят акцию по чтению Данте наизусть: на целые сутки выходят на площадь и друг за другом читают песни. Как это красиво! Конкурсы, декламации, основанные на вдохновении, на любви к изящной словесности, способны разбудить интерес к чтению, подогреть его. Но воспитывать вкус нужно. А кто его будет воспитывать? Большой вопрос.
– И ещё... Я когда-то прочла выражение, что добрый человек – это не тот, кто делает добро, а тот, кто не допускает зла. Скажите, в вашем представлении, что такое доброта?
– Я не согласен с этим выражением, потому что за доброту нужно бороться. Именно за доброту. Я различаю эти два понятия. Добро – это всё-таки некоторый идеал, а доброта – это то, что проявляется в нашей жизни, в каждой конкретной ситуации. И это всегда очень лично. Это всегда выстрадано. Просто прислушайтесь к своему сердцу, опыту и поймёте, что если вы не будете ежедневно трудиться над тем, чтобы быть доброй, вы просто разрушитесь как человек. И в этом труде, в этом сопротивлении нашему внутреннему злу, инерции, дикости, которая в нас существует, жизнь человека и проходит. Подвижник Антоний Великий, живший на рубеже III–IV веков, говорил, что святым легче стать, чем добрым (и это сказал человек, который является эталоном святости в православной церкви). Вот такой парадокс.
– Можно ещё вопрос? Мы говорили о книгах, скажите, а лично вы что любите читать? Есть ли у вас любимые писатели?
– Если я стану перечислять, это займёт много времени. Помните, у Гомера перечисление кораблей, так и у меня с писателями... У меня есть любимые философы, фантасты, поэты, и они очень разные. Но христианин, мне кажется, должен вырабатывать способность различать в текстах, которые, казалось бы, совершенно нерелигиозные, может, иногда даже и антирелигиозные, зерно правды и истины, вырабатывать взгляд, милующий и различающий добро. Вот это важно. Спасибо вам за замечательные вопросы. Да хранит вас Господь…
Автор фото: Чернявский Дмитрий
Нашли ошибку в тексте? Выделите ее, и нажмите Ctrl+Enter